Большой космический обман США. Часть 7 - Анатолий Витальевич Панов
Отмечен действительно подвиг офицеров подводников, заглушивших атомный реактор: «Боевая смена пульта главной энергетической установки успела сделать главное — сбросить аварийную защиту, регулирующие стержни реактора, опустить компенсирующую решетку на концевики, тем самым надежно заглушив ядерные реакторы. А через задраенную дверь к ним уже вовсю валил удушающий дым, горели переборки, к концу подходили запасы воздуха. Из объяснительной записки капитана 2-го ранга В. Н. Пашина: «…С пульта поступил доклад: «Кончается кислород!»… Дальнейшие действия пульта управления ГЭУ неизвестны, так как последний доклад их в шестой отсек был о плохой обстановке. Им было дано разрешение выйти через шестой или восьмой отсек. Больше связи не было…». Объяснительная записка капитана 1-го ранга В. А. Каширского: «Во время всплытия получен доклад по телефону с пульта управления ГЭУ через отсек: «Аварийная защита сброшена!» Позднее с пульта был доклад, что кончается кислород. После этого докладов не поступало. Командир приказал личному составу пульта выходить в шестой отсек через лаз». С шестым отсеком у пульта связь оставалась, видимо, до самых последних минут жизни офицеров, оставшихся среди бушующего пламени. Там и услышали последнее:
— Кислорода больше нет! Ребята, прощайте, не поминайте нас лихом! Всё!»
В учениях, приближенных к боевым условиям иногда тоже используют такие выкрики. Это делают «условно убитые». Тела погибших никто не видел. Были ли они действительно мертвы, в такой непонятной ситуации невозможно. Как сложно ответить на вопрос, был ли на самом деле кислородный пожар, который, если бы такой действительно был, не дает никаких шансов живым людям и переборкам стальной лодки уцелеть. Вопрос о том, что это было, имитация пожара или реальная авария не закрыт. При любом из этих вариантов поводов для награждения матросов, офицеров и командира АПЛ К8 нет вообще никаких.
Когда пишут подобные мемуары, часто срабатывает эффект «ложной памяти». Люди «помнят» то, чего на самом деле не было, и верят в реальность своих «воспоминаний». Например, автор воспоминаний мог и не видеть 16 погибших людей, тела которых лежали в другом отсеке, по утверждению капитана. Но свидетель уверенно заявляет, что тела он наблюдал и видел мертвых. Что на самом деле было, этот свидетель мог и не видеть, но с чужих утверждений он будет полностью убежден в реальности своего «присутствия». В данном случае, автор мемуаров точно не видел тела 16 погибших.
Эта информация могла быть получена от Бессонова. В районе аварии находился один очень интересный корабль «Харитон Лаптев». Разумеется, он оказался в этом районе «случайно». Интересно, что старший помощник «гидрографического» судна рассказывает о том, как они впервые зафиксировали передвижение АПЛ К-8: «Работая над книгой, автор познакомился с капитаном 1-го ранга в запасе Сергеем Петровичем Бодриковым, бывшим в то время старшим помощником гидрографического корабля «Харитон Лаптев». Бывший старший помощник рассказал почти невероятное, что с «Лаптева» наблюдали всплывшую подводную лодку, но… не придали этому значения.
— До сих пор мне не дает покоя мысль, что мы были первыми, кто видел лодку в момент ее всплытия, — рассказал мне во время одной из наших встреч Сергей Петрович. — Днем 8 апреля по приказанию с КП Северного флота мы лежали в дрейфе и должны были прослушивать шумы моря. Район был очень близок к месту всплытия К-8. Вечером в 22.30 я поднялся на мостик, чтобы подменить на вечерний чай вахтенного офицера. Корабль шел курсом на Гибралтар под одной машиной, скорость была около четырех узлов, море почти штилевое. Вскоре радиометрист доложил о внезапном появлении цели в десяти милях по корме. Запросил сигнальщиков, доложили, что в указанном направлении целей не обнаружено. Цель на локаторе была малоподвижная. После доклада командиру (мы посчитали, что это был рыбак) получил приказание следовать по плану. Я не хочу, да и не имею права утверждать, что это была К-8, но и сейчас, когда вспоминаю об этом случае, мне становится не по себе».
Необычный «научный» корабль «Харитон Лаптев» 8 апреля 1970 года находился в районе всплытия АПЛ К8, севернее Азорских островов. Если верить показаниям Бодрикова, «Харитон» двигался от места всплытия. И скорее всего, это движение было на юг. Туда, где должна была упасть 12 апреля 1970 года КМ «Аполлон-13». Вот он тот самый «таинственный рыбацкий сейнер», который мог «случайно» поймать КМ ВР-1227 в «Бискайском заливе». Экипаж имел большой опыт в таких делах.
Автор мемуаров отметил отсутствие связи АПЛ К-8 с Командованием, и видимо сам удивился: «Наверное, многим покажется невероятным, но пожар в центральном посту тушили, выстроившись в цепь и подавая сверху лагуны с забортной водой. Другого выхода просто не было. Но пламя все же сбили и залили.
….Лавриненко доложил:
— Передатчик настроить не удается, сильно обгорел!
Наверх вынесли станцию УКВ, но толку от нее было немного. Дальность ее действия была не более десяти миль, а горизонт был чист“. [1] На борту произошел кислородный пожар, должны были прогореть переборки и обшивка лодки. Сам автор говорил о температуре пламени в 3000 градусов Цельсия. Потушить такой пожар было невозможно, этот вывод прозвучал в начале мемуаров. Но потушили. И лодка полузатопленная, неуправляемая, в условиях шторма держится на плаву сутки! Вот уж точно выразился автор: „многим кажется невероятным“! Через сутки, по официальной версии, никакой связи не было: „Темнело. Заканчивались первые сутки аварии. Москва все так же еще ничего не знала о постигшей К-8 беде, и подводники были по-прежнему предоставлены сами себе. Пронзительно свистел ветер. Сигнальщики, да и все находившиеся на мостике напряженно всматривались вдаль. Не мелькнут ли где вдалеке ходовые огни проходящего мимо судна? Однако все было напрасно. Океан был пустынен. А волны все сильнее и сильнее били в борт.
— Не дай бог заштормит надолго, — переговаривались на мостике. — Тогда уж нам не поздоровится!»
Пошли вторые сутки АПЛ К8 не тонет, связи нет, управления лодкой, якобы, нет, корма начала оседать и лодка должна встать на дыбы и уйти на дно вертикально вниз. Но произошло какое-то чудо: «Связь удается установить 10 апреля: «К утру корма стала снова оседать в воду. После недолгого совещания ее снова решили поддуть сжатым воздухом. И замкомдив, и командир пошли на это неохотно — воздуха высокого давления в резерве осталось совсем немного, а пополнить его было нечем: компрессоры были давно обесточены, но другого выхода, увы, не оставалось. Начавшийся рассвет был безрадостен: пожар, шторм, отсутствие связи и полная неизвестность впереди». Ко всему прочему, если верить автору пожар, якобы продолжался? Шли вторые сутки аварии: шторм и пожар продолжаются? Наконец пришла помощь, откуда не ждали, из города Варна, этот город находится в Болгарии. Но почему-то экипаж на вопрос, кто они такие отвечают, что они русские. Возможно они не поняли вопроса Каширского, который задавал им через «рупор», сделанный из банки для галет:
— Ходовые огни! Вижу ходовые огни! — закричал внезапно сигнальщик…
Теперь было отчетливо видно, что подошедшее к атомоходу судно — сухогруз. На желтой дымовой трубе хорошо выделялась широкая красная полоса.
— Кажется, наши! — обрадовались на мостике К-8.
— Укажите вашу принадлежность! — крикнул в свернутый из галетной банки мегафон Каширский.
В ответ что-то махали руками, но слова относил в сторону ветер.
— Вы русские?
— Русские! Русские! — обрадовано закричали с судна. На лодке сразу оживились.
Сухогруз подвернул и на его корме отчетливо проступила надпись «Авиор» и порт приписки «Варна».
— Все одно свои, братушки! — переговаривались между собой
